Без любви (Эротическая притча)

Каждый представляет себе любовь по-своему. И каждый играет в нее как в игру. И каждый играет в нее на своей стороне. Хотя изначально кажется, что любовь-это дуэт.

    Ему 40. Он женат. Можно было бы ничего не добавлять к этому. А что добавить, если человек счастлив? Просто счастлив своими ежедневными делами по дому, по работе, по хозяйству...
    Просто счастлив тем, что жена красива. Скандалы не давят, родственники далеко. В общем, все условия для уютного семейного счастья.
    Все условия, но... Это "но" может появиться там и сям, в момент времени, которого не ждешь, который непредсказуем. Человек счастлив, но...
    Квартира большая. Они снимают ее в доме на углу 6-й Авеню, а, может, где-нибудь в Риме, на площади какого-нибудь святого, в Париже, или, может, в Москве, бедной моей, диковинной, любимой Москве... В общем, не так важно, где...
    Это было, и поэтому могло произойти, где угодно. Немножко фантастики, немного фантазии, легкого флёра надежды, итак, не лучше ли по порядку, леди и джентльмены?
    Ему - 40. Он женат уже 10 лет. Счастлив в семье и детях, в работе и бесконечных уик-эндах. У него машина, то ли опель франтера, то ли фолксваген -неважно. Джентльменский набор его гардероба неизменно элегантен. Он есть он, и жена -красавица. Да, красавица, умница, домохозяйка отменная, - шик, в общем, а не женщина...
    Но мы условились по порядку. Поехали, полет будет то, что называется: "всего понемногу, а главное все же - любовь". Любовь - неуловимый аромат. Сокрушительная сила. Безумие и холод. Отречение и созидание. И вечная тайна, превращающая зиму в лето, а нас с вами... о, о нас самих мы уж тем более помолчим.
    Он просто шел по следу ее длинных, стильных, офигительных ножек... О, как хочется иногда простого звериного счастья обладания,- до боли в яйцах, до спазмы в горле, до судорог в теле... Просто трахнуть, трахнуть, трахнуть... красивую женщину... Но это - о мужчинах. С женщинами повременим до поры до времени, но я обещаю -будет все, все будет...в свое время, господа и сударыни.
-Привет, день сегодня атласный...
-Какой?
    О, это он любил, любил и умел. Ошарашить, увлечь, заставить удивиться и поверить на мгновение в самую несусветную феерию.
-День, говорю, просто струится... Видите ли, я художник...И вещи для меня -всегда из материи: из шелка, бархата, материи... Понимаете?
-Вы - художник?
    Немножко глупый вопрос после такой тирады. Но...женщине прощается все. Все ли?
-Больше по жизни, чем по профессии. То есть рисую, конечно, но реже... кистью.
-(Смех)...
-Хм-м... Больше люблю... доводить все до логического конца. Придавать вещам, так сказать, законченную форму искусства.
-Вы знаете, мне нужно на метро, сюда... Я спешу.
-Но я провожу... Мне еще нужно так много сказать...
-Мне?
-Вам.
    Долгий испытующий взгляд. О, эти взгляды! Оценивающие, пронзительные, вбирающие всего мужчину до центра, до самой сердцевины существа, впивающие в себя всю вашу суть, как мать, которая одним взглядом определяет у своего малыша всю сложную гамму его настроений, желаний, страхов и прочего в одно касание. Точно оценивая, что его заботит, печалит, здоров ли он, наконец.
    О, эти женские, мучительно сладкие взгляды!

    Они шли медленно. Вальсирующая листва задевала их руки, лица, одежду, и падала, падала, как падают звезды - стремительно и таинственно, со стремительной и таинственной же высоты. Пространство и листья, вечереющая даль, и опять - пространство и листья... И огни.
    Они шли по осенней улочке вдоль канала на Елисейских полях, а может, и по Уолл-Стрит, и падающая листва создавала ощущение театрального действа из пьесы какого-нибудь ностальгирующего автора.
-Я замужем. И я счастлива в браке. Вернее, мы так условились. Называться мужем и женой. А для любви ведь не обязательно быть мужем и женой. Для любви... надо любить. (Молчание).
-Вот уже третий вечер мы гуляем с тобой. Мы гуляем по тихим улочкам, заходим в бары, кино... И опять гуляем... Вот уже третий вечер я слушаю, как ты счастлива в любви. А ты - рядом. И мы гуляем... (Молчание).
-Он ждет меня. Я говорю, что я иду к подруге, что помогаю разобраться ей со своими делами. Ведь она просит помочь ей... И я не могу отказать. И вот я опять с тобой. А моя бедная подруга, я уж не знаю, существует лимоя подруга... Я уже не знаю, существует ли какая-либо реальность, кроме этих улочек, улочек и вечерних огней... Но меня ждут. Мне пора.
-Мы увидимся завтра? Я буду ждать на том же месте.
-Не знаю. Наверное, нет. У меня много дел.
-С подругой?
-С мужем... (Молчание).
-Которого нет?..
-Который меня ждет. (Молчание).
-А что делать нам? Неужели эти вечера ~ иллюзия, обман, несуществующая реальность, неужели?
-Ты мне не нужен.
    Она подходит к нему, кладет руки на плечи. Смотрит долго, испытующе. Следует долгий, томительный поцелуй.
-Ты придешь завтра?
-Зачем? (Молчание). Чтобы опять гулять?
-А ты хотела...
-Я ничего не хотела. Ладно. Я приду. На то же место. Бедный мой муж.
-Я буду ждать. По-моему, ты зря думаешь в такие моменты, что слова могут заменить суть. Иди к своему мужу. А завтра я буду ждать тебя на том же месте. И мы снова будем гулять, а может...
-Мне пора.
    Целуются. Ее высокая стройная фигура медленно удаляется, растворяясь в сумерках вечерней туманной улочки. Он стоит, смотрит. Затем медленно достает пачку, закуривает сигарету. Еще долго, испытующе смотрит ей в след, поворачивается и идет в противоположную сторону. Плотный как сметана туман густеет. Ни души...
    Так все это начиналось.
    А теперь ему 40. Он счастлив с нею, с Маргаритой. И она любит его. Красавица-жена, отменная хозяйка, дети, их трое ~ два мальчика и одна девочка. Все выходные они неизменно проводят вместе. В семейном кругу. Едут за город, где у них своя земля, часть леса и небольшой особняк. Или ведут детей в Луна-парк, катаются с ними сами, едят мороженое, смеются. И вечера. Уютные домашние вечера, где можно выпить "Мартини", расслабиться в кресле, пойти наверх. Приходящая няня уложит детей. И вечера любви будут опять долгими, изнемогающими.

    -Давай, глубже, милый. Хочу, хочу, хочу. Давай, не медли. Я чувствую тебя... О-о-о...
    Они стояли по-собачьи на широкой комфортабельной кровати в шикарном загородном отеле. К этому наслаждению они шли целых две недели. Сомнения, муки, встречи... Игра в странную рулетку, где почему-то всегда выпадает "зеро". Игра продолжается, и нет победителя, нет побежденного, нет краха, нет победы... Извечная игра двух начал: женской, заждавшейся ласки, плоти и мужского, нескончаемого, твердого, как скала, намерения побеждать, захватывать, обладать...
    Тела переворачивались, находили все новые и новые позы и приспособления. Но жажда ненасытима. Источник безмерен. Глубина бездонна. Все эти две недели шла безуспешная борьба за первенство, в которой не могло быть ни победителя, ни побежденного, ибо... Либо оба проигрывали, либо выигрывали оба: в чувственности, страстном порыве к неизведанному, стремительном падении к удовольствию.
-Давай, милый. Я так этого ждала. Мне мало, мало. Глубже, прошу тебя. Еще, еще, еще...
    Он задыхался. Он хотел ее еще и еще, но сил не оставалось, безумие хлестало из него тугой струей безудержного и горячего потока: спермой, страстью, потом, нежностью и... безысходностью.
    Он не знал и не думал, чем все это может закончиться. Но одно знал хорошо,- если он потеряет ее, то он потеряет смысл не только будущего, но теперешнего, настоящего, жгучего момента времени. Тела безвольно откинулись на кровать расслабленными, истощенными детенышами, которые тщетно пытались поделить кусок пищи, брошенный им заботливой матерью-природой.
-Я долго думал. Мне нужно сказать тебе... Я хочу... В общем, я прошу, я предлагаю руку и сердце... Я хочу, чтобы ты была моей женой. Перед людьми и богом. Навсегда. Я люблю тебя.
-(Молчание, молчание, молчание). Что ты делаешь со мной?! Я безумна, что согласилась на это. Я безумна, что вовремя не покончила с нашими отношениями. Я безумна, что я люблю тебя. И я люблю тебя. Но мне нужно время. Не сердись. Я люблю тебя.
-Я не сержусь. Но я устал ждать. Я всю жизнь чего-то ждал. Все тридцать лет надеялся, что придет момент, когда ждать не придется. Когда все случится само собой. Когда я смогу посмотреть в глаза человеку, которого полюблю. Человеку, который полюбит меня. Мне нужны серьезные, вечные, прочные отношения, отношения любви в браке. -И я полюбил тебя. (Молчание).
    Она перевернулась на бок, положила голову ему на грудь, и тяжелая холодная слезинка соскользнула на него из ее глаз.
-Я люблю тебя. И я согласна быть твоей женой.

-Милый, выключи, пожалуйста, видео...
    Телевизор разрывался от выстрелов ковбойского вестерна. Мелькали кадры, в которых бравые всадники расстреливали друг друга из "винчестеров", гикали, гнали взмыленных лошадей куда-то вскачь, к заранее намеченной по сценарию цели. В общем, боевик по-американски. -Милый, можно выключить?.. У меня перепонки скоро лопнут. Могу я отдохнуть, наконец...после работы. Милый!
    Комнаты дома, несмотря на визг видеомагнитофона, сохраняли гробовое молчание. Можно было бы действительно подумать, что Марго в квартире одна, только если бы не то простое обстоятельство, что Макс вышел отсюда десять минут назад. Врубил "Panasonic" на ранее остановленном кадре (сцена, где его любимый Иствуд вышибал кому-то мозги суперметкими выстрелами), усилил громкость и вышел, вышел, не сказав ни слова.
-Милый... Я уже охрипла. Милый!..
    Макс вырос неожиданно в дверном проеме и застыл как изваяние. Высокий, стройный, накачанные мышцы перекатывались под майкой при малейшем движении сильного, молодого (двадцатидвухлетнего) торса. Спокойные, умные глаза медленно скользили по комнате, ни на чем не останавливаясь... Во всей его фигуре чувствовалась уверенная мощь человека, всегда готового выступить на защиту интересов, которые при нем или в нем попирают. Целеустремленность, молодость, уверенность в своих силах делали его и без того привлекательную внешность завораживающей и безукоризненной.
-Марго...Я знаю -что-то случилось. Маргарита...
    Он называл ее Маргаритой всего два или три раза за всю их бурную, яркую двухлетнюю совместную жизнь. Те два-три раза, когда случались непредвиденные, неожиданные для них обоих вещи, и все вокруг в мгновение ока приобретало угрожающую окраску, атмосфера накалялась, но они дружно гребли в четыре весла и... выплывали, выплывали на берег.
-Маргарита. Нам надо поговорить?.. Что-то действительно случилось?..
    Она спокойно выдержала взгляд его до сих пор таких красивых карих, с густыми ресницами, глаз, но в душе чувствовала - еще одна минута, и она закричит дико, бессмысленно, безудержно закричит, как раненое животное, застрявшее в капкане, уготованном ей предательницей-судьбой.
-Маргарита... Я хочу знать.
    Он подошел, повернул ее к себе лицом, заглянул в светлые, огромные глаза Маргариты. Слезы неистово катились из ее глаз, напряжение, трудно сдерживаемые спазмы и слезы, как горький коктейль обжигали ее внутренности. Она не могла вымолвить ни слова, не могла.
-Я люблю... не тебя. Я полюбила другого, Макс.

    Они стояли, долго стояли на обжигающем осеннем ветру. Лужи морщили свои поверхности, терроризируемые холодными скупыми каплями ноябрьского дождя. Он легко держал на весу две тяжелые спортивные сумки с ее вещами, вещами, которые он выучил наизусть. Выучил, вплоть до мельчайших деталей того, как и для чего их стоит использовать. Да, ее женский гардероб был знаком ему от и до. Он мог даже с закрытыми глазами, на ощупь, определить любую из ее вещиц, по любой складке на них мог бы вспомнить и рассказать множество историй, связанных с тем или другим ароматом, жестом, событием. По части женских сердец, он был то, что называется "ас". Но верность была главным отличительным свойством его жизнерадостной, стильной и броской натуры... А сейчас... Они стояли очень близко друг к другу, почти прижавшись, но это "почти" разделяло их больше, чем холодная промозглая сыпь дождя, и этот ледяной одичавший ветер, и эти качающиеся над их головами огни фонарей Па-ле-де-Рояль...

    Она вошла, и уже другая, особенно близкая и живая реальность этого вечера мягко приобняла ее перемерзшую на холоде фигурку. Сброшен плащ, туфли, он нежно поднял ее на руки, гордый тем, что вся она, молодая, гордая и красивая - безраздельно его женщина. Существо, для которого он готов жить долго, счастливо, невзирая на разность возраста, привычек, профессий и даже на то, что ее томительная женская красота должна обязательно привлекать мужчин и дразнить их всеядную, готовую на подвиги, натуру тянуться к ней, жадно ждать новых встреч. И, как когда-то и он, в свою очередь, раскручивать себя на возможный, особенно в мыслях, роман любви с нею.

Сектант